[Viperidae Crotalus]

я лежу на постели измятой,
она отлично отображает мое состояние.
поезд увозит меня на север,
а мои старый плеер
гоняет песни о расстоянии.

о, сердце, возьми себе кофе-брейк
поешь манной каши,
выпей чай с мятой.

ведь ни один трек
не скажет
даже
одной десятой.

*

и я знаю, как все будет
мы будем сидеть в "тануки"
и просто утро среды
превратится в воскресный бал
ты протянешь руки
и спросишь,
почему я так долго не приезжал.

и твои руки..
как можно пожать, поцеловать
весь твой свет?
его хочется прижать
и не отпускать, прижать..

знаешь,
я завтра возьму билет.

я не могу
больше не приезжать.

*

писать о тебе
это сродни подковке блохи

мне кажется, что в прошлом
ты была королевой магнезии

и если твои губы - не самые лучшие в мире стихи,
то они просто выше поэзии.

@темы: поэзия, (с), Неизвестный

---

[Viperidae Crotalus]

На планете, где третье солнце ещё не встало,
Голубые деревья под собственным гнутся весом
И седая гора, прорастая, дымит устало,
Я, закутав крыло, расправляя мохнатый хвост,
С наслажденьем вставая во весь трёхметровый рост,
Застывая, гляжу, как ты, сонный, идёшь от леса,
Улыбаешься весь и, светясь с головы до пят,
Осторожно касаешься щупальцем фиолетовым.

Говорю тебе: помнишь, три тысячи лет назад?
Я тебе до сих пор, может быть, не прощаю этого!
Ведь хорошее было место, и солнце яркое,
Интересная жизнь: то кошмар, то сундук с подарками.
Но ты вечно бурчал: с ноября по октябрь слякоть,
И толкаются в комнатах сонныечеловеки.
Ну, тогда ты, конечно, заставил меня поплакать,
Убедительно изобразив, что исчез навеки.
Ты же весь из себя выпендрёжник и одиночка,
Ни шарады не кинул, ни компаса, ни листочка.
Подождал бы меня, я б не маялся там один!

Пожимаешь плечом: мол, три тыщи - большое дело!
И песок под тобой вразнобой зацветает белым,
Не жасмином, конечно,
Но пахнущим, как жасмин.

@темы: поэзия, (с), Неизвестный

---

[Сварливый старый дракон]

ОДИНОЧЕСТВО

Я спал, и смыла пена белая
Меня с родного корабля,
И в черных водах, помертвелая,
Открылась мне моя земля.

Она полна конями быстрыми
И красным золотом пещер,
Но ночью вспыхивают искрами
Глаза блуждающих пантер.

Там травы славятся узорами
И реки словно зеркала,
Но рощи полны мандрагорами,
Цветами ужаса и зла.

На синевато-белом мраморе
Я высоко воздвиг маяк,
Чтоб пробегающие на море
Далеко видели мой стяг.

Я предлагал им перья страуса,
Плоды, коралловую нить,
Но ни один стремленья паруса
Не захотел остановить.

Все чтили древнего оракула
И приговор его суда
О том, чтоб вечно сердце плакало
У всех заброшенных сюда.

И надо мною одиночество
Возносит огненную плеть
За то, что древнее пророчество
Мне суждено преодолеть.
<Июнь 1909>

@темы: поэзия, (с), Н.С. Гумилев

---

[Сварливый старый дракон]

"Интервью с вампиром"

Ночь. Сад. Ограда. Тишина.
Любвиобильным виноградом
Резьба крыльца оплетена,
И полная луна над садом.
Колодец звезд. Движенье крон.
Сверчков безликое созвучье,
И тянутся со всех сторон
Теней задумчивые крючья.
Бессонье летнего тепла,
Так вычурно и отрешенно.
Чай, свечи, кошка у стола,
Зеленым взглядом обожгла,
И вновь затихла полусонно.

Чего я жду? Гимн сквозняков.
Кого зову? Листва во мраке.
Над чашкой ангел облаков
Рисует линии и знаки.
Ни здравый смысл, ни бег времен
(Обманные стигматы мира.)
Ничто не властно там, где сон
Мне обещал приход вампира.
Танцует пламя. Горек чай.
И каждый звук – предтеча боли.
Ты здесь! Я знаю. Отвечай!
Я видел грань, где ад и рай.
Мне нужно говорить с тобою.

Дитя ночей. Банальный слог.
Бездушный демон темных сказок,
Познавший вычурный порок,
Не признающий слов отказа.
Нам нужно много обсудить,
Вопросы требуют ответа.
Войди, я буду говорить
С тобой, боящимся рассвета.
Но ты молчишь, познавши страх,
Душа надежды и сомненья.
Боишься, словно в зеркалах,
Увидеть вдруг в моих зрачках,
Свое немое отраженье.

Что ж я могу тебя понять,
Какое злое превращенье,
Ты, разучившись умирать,
Вдруг потерял закон движенья.
Ты – точка, камень, ты – гора.
Ты - постоянство в абсолюте.
Нет больше завтра и вчера,
Лишь голая изнанка сути.
Лениво теплится луна,
Застыв, как марка на конверте…
Убей того, чья цель верна,
Листать, как книгу, времена
И шествовать в объятья смерти.

Две стороны одних идей.
Две истины одних пороков.
Ты человек, Дитя ночей,
И никогда не станешь богом.
Бессмертный? Путь в иной предел?
Венец законов мирозданья?
Ты сделал выбор. Ты хотел.
Приняв и дар, и воздаянье.
Остывший чай. Прозрачный свет.
Луна – доверчивый философ.
Прости мне, наша встреча – бред.
Я не смогу постичь ответ.
Ты не поймешь моих вопросов.

@темы: поэзия, (с), Олег Соломонов

---

[Мемнох]

Сестренка! Пишу из Лондона, здесь прохладно.
Конец октября, туман, постоянный дождь.
Я потерялся сам в себе, это ладно...
Я знаю, что ты где угодно меня найдешь.

Сестренка, теперь ты стала еще прекрасней?
Расскажи, как дела? Как погода? Я так устал.
Ты же теперь большая, в десятом классе...
Как жаль, что я снова здесь тебя не застал.

Так и будем кружить по миру с тобой, сестренка.
Я - домой, ты - в Америку... Встретиться бы, обнять.
Моя жизнь все сильнее похожа на кинопленку.
Я так боюсь совсем себя потерять.

А помнишь, сестренка, как мы с тобой играли
На золотом искрящемся берегу?
На горизонте волны качнут корабль...
Сестренка, я пред тобою в таком долгу,

Что не отдашь до самой далекой старости:
Ты даришь надежду и веру в благой исход.
Я все еще в Лондоне и, может быть, здесь останусь.
Я постараюсь встретить здесь новый год.

Сестренка, я так скучаю. Ничто не вечно,
И вот моя сила меж пальцев вся утекла.
Не верить в добро настолько бесчеловечно,
Но многим вполне подходит такой уклад.

Ты, если сможешь, приезжай ко мне поскорее,
Сестренка, пока я помню твой взгляд и смех.
В Лондоне холодно, и пальцы порой немеют.
Вот, пожалуй, и все. До встречи. Целую всех.

P.S.
Сестренка, не знаю, дойдет ли письмо по почте
И стоит ли вовсе это тебе писать.
Просто я часто заснуть не могу полночи,
А после едва себя заставляю встать.

Мне тебя не хватает, сестренка. Ты - лучик солнца,
Что приходит на смену закованной в лед тоске.
И пускай мы уже никогда туда не вернемся,
Я же помню ракушки, спрятанные в песке.

Я дождусь тебя, я обещаю. А как иначе?
Пусть на детские игры времени не найти,
Сестренка, мы знаем правду, а это значит,
Что мы на верном пути.

@темы: поэзия, (с), Рэй Фейра

---

[Viperidae Crotalus]

Шумели дубравы, река серебрилась и звезды
Дарили любовь черноте над притихшей землей.
С пути сбился конь, и дорогу искать было поздно,
Решил ночевать у реки менестрель молодой.
Не знал на беду, что за гиблое выбрал он место,
А ночью русалки, смеясь, повели хоровод,
Бесплотные тени скользили, и слышались песни
У мутных, заросших кувшинками, призрачных вод.
Зеленые кудри украшены тиной и ряской,
Гнилушечьим светом мерцают глаза речных дев.
«Ты, путник, не знал, оставаться здесь на ночь опасно…» -
Шептали русалки, танцуя средь темных дерев.
Он с ними кружил, позабыв обо всем в диком танце,
И песни красавиц влекли в мир потерянных грез,
В глазах одиноких ушедшего в воду скитальца
Дрожали озера прозрачных и ветреных слез.
Русалочьим чарам поддался и сгинул навечно,
Но лишь для людей… А у вод синеокой реки
С тех пор менестреля звучат невеселые песни,
Из плена волшебного в мир свой ему не уйти…

@темы: поэзия, (с), Неизвестный, сказки

---

[Мемнох]

Черноглазая пряха, как нити, прядет пути, и кого-то да с кем-то в нитку совьет она. А пока он пытается место себе найти, а какого рожна — не стоит ему и знать. Он считает слонов — хотя бы до десяти, потому что не спишь, умаешься, вдруг война?

И уже завертелось. По душу его идет. Все предсказано, и отмерено льдов и вдов. Он предчувствует галактический перелет, он предвидит своих драконов и кобольдов. Но пока еще все будущее вот-вот, и так тягостно неприкаянно в этом «до».

И ему так до боли хочется — шах и мат,
Чтоб хромать по дороге и чтобы дрова ломать.
Завалящее б тут знамение, хоть одно..
Он в подушку под утро шепчет: «Подай мне знак!».
Темноглазая пряха кивает — да будет так -
И решает, кого уколет веретено.

@темы: поэзия, (с), riweth

---

[Сварливый старый дракон]

КОЛДУНЬЯ

Она колдует тихой ночью
У потемневшего окна
И страстно хочет, чтоб воочью
Ей тайна сделалась видна.

Как бред, мольба ее бессвязна,
Но мысль упорна и горда.
Она не ведает соблазна
И не отступит никогда.

Внизу... Там дремлет город пестрый
И кто-то слушает и ждет,
Но меч, уверенный и острый,
Он тоже знает свой черед.

На мертвой площади, где серо
И сонно падает роса,
Живет неслыханная вера
В ее ночные чудеса.

Но тщетен зов ее кручины,
Земля все та же, что была,
Вот солнце выйдет из пучины
И позолотит купола.

Ночные тени станут реже,
Прольется гул, как ропот вод,
И в сонный город ветер свежий
Прохладу моря донесет.

И меч сверкнет, и кто-то вскрикнет,
Кого-то примет тишина,
Когда усталая поникнет
У заалевшего окна.
<Ноябрь 1908>, Царское Село

@темы: поэзия, (с), Н.С. Гумилев

---

[Сварливый старый дракон]

Сонет 93

Что ж, буду жить, приемля как условье,
Что ты верна. Хоть стала ты иной,
Но тень любви нам кажется любовью.
Не сердцем - так глазами будь со мной.

Твой взор не говорит о перемене.
Он не таит ни скуки, ни вражды.
Есть лица, на которых преступленья
Чертят неизгладимые следы.

Но, видно, так угодно высшим силам:
Пусть лгут твои прекрасные уста,
Но в этом взоре, ласковом и милом,
По-прежнему сияет чистота.

Прекрасно было яблоко, что с древа
Адаму на беду сорвала Ева.

@темы: поэзия, Вильям Шекспир, (с)

---

[Jack Atwood]

Я - тот, кто снится порою своим друзьям, просто знакомым и незнакомым даже.
У изголовья в полночь встает на страже строгая, стройная лунная тень моя.
Тень эта смотрит совино на лица те, что так тревожны в прохладном ночном покое.
Если кошмар разлился ледяной рекою, если душа оказалась вдруг в пустоте,
Если блуждает мой друг в лабиринте сна, смотрит испуганно в темные переулки,
Сердце колотится страшно, все звуки гулки, за поворотом нездешняя жуть видна,

Я прихожу в этот липкий, тяжелый сон - знакомая тень с усталым, родным лицом -
Обыденно-будничный воин добра и света.
Я прогоняю чудовищ, и лабиринт сам нас выводит к тяжелой своей двери,
За этой дверью тебе и коты, и лето...

Я - тот, кто снится. Порою - в других мирах блуждающим путникам, жаждущим невозврата:
С этим стреляю по зомби из автомата, с этой сижу майской ночью в кругу костра,
С кем-то я гибну в море в ужасный шторм, с кем-то на горных тропах ищу дракона,
Оруженосцем, рабом и шутом у трона был я для тех, с кем вообще не бывал знаком.
Если сбегает кто-то в беспечность сна, так не желая видеть пустоты утра,
Если дорога к дому неясна, смутна или в тумане совсем уже не видна,

Я прихожу со свечкою, фонарем, если так нужно - с собакой поводырем,
Я - незнакомец в серой и пыльной шляпе,
И вывожу бедолагу. Будильник в семь. Нужно успеть вдоль по речной косе,
По тропам лесным и гадким болотным хлябям.

Я - тот, кто снится. Порою, когда мы спим, нас поглощает жизненная рутина.
Сны начинают пахнуть застоем, тиной, в них проникает города смрад и дым,
Отдыха нет от забот трудового дня, сон - повторение будней нон-стоп, по кадрам.
Если покоя нет от дневного ада, если подушка - еще одна западня,
Если возможность выбраться не видна, воображение смылось, забыв проститься,
Если реальность в колеса вставляет спицы и не дает забыться в объятьях сна,

Я приношу зелень солнцем согретых трав, мурлыканье кошки, запах и жар костра,
Воспоминания летние и беспечность.
Я - незнакомец с гитарой наперевес, я позову вас в манящий прохладой лес.
...В созвездиях дальних мерцает, смеется вечность.

Я - тот, кто снится порою своим друзьям, просто знакомым и незнакомым даже.
Тень моя часто встает полуночным стражем на тайной службе подлунного бытия.
Только вот кто мне поможет, когда во сне сам я плутаю по лабиринтам ада?
Когда в моем мире рушатся гор громады, кто тот герой, что на помощь придет ко мне?
Может быть занят спасением слабых душ, тех, кто от страха сам убежать не может?
Утро холодным потом покроет кожу, и усмехнется зло моему стыду.

Я просыпаюсь, с трудом разлепив глаза. Пью крепкий чай, вещи кладу в рюкзак
Я - обыватель в старых, разбитых кедах.
Утро смеется в окнах пустых квартир. Я выхожу в этот пыльный реальный мир
И, задремав в метро, на работу еду.

@темы: поэзия, Турнезоль

---

[Сварливый старый дракон]

ДРАКОН

Над синим заревом воды пылает небосклон
Из темноты, из пустоты к тебе придет Дракон
Он сложит крылья за спиной, в глаза твои войдет
И ты узнаешь мир иной, ступив на острый лед...
Бей
Не промахнись
В темных глазах остывает роса
Вверх
Только не вниз
Кто там сказал, что в спину нельзя...
Можно...
Шальная ночь свистит в ушах, смеясь на острие
Таким ты снился в страшных снах
Но ты теперь в игре
В ладонях скалится металл, луна сошла на цель
Ты слов на ветер не бросал
Открой же свою дверь
Бей
Не промахнись
В темных глазах остывает роса
Вверх
Только не вниз
Кто там сказал, что в сердце нельзя...
Врет...
И девять капель обожгут твой жаждущий висок
Ты знал - они тебя найдут, но спать уже не мог
И вот стоишь, закрыв лицо под проливным дождем
Тебя здесь нарекут отцом, ты станешь королем...
Бей
Не промахнись
В темных глазах остывает роса
Вверх <
Только не вниз
Кто там сказал, что в душу нельзя...
Хочешь? <
На этом кончится твой путь, останется твой круг
Тебя отравят, может быть, а может быть, убьют
В моих словах начала нет, как нету и конца
Захочешь стать самим собой, так смой мой взгляд с лица
Дракон закрыл глаза, исчез, а ты остался жив
Но не нужна тебе вся жизнь - ты видел мир чужих
И ты услышишь звук струны, взмах черного крыла
И будешь ждать, что в твои сны ворвется тень меня...

@темы: поэзия, (с)

---

Ключи от рая лежали на дне колодца...

[Кофеиновый маньяк]

Ключи от рая лежали на дне колодца.
Мы долго ныряли, дрожали, скулили, выли
Но мы продолжали расти, цепляться, бороться,
Стрелялись лишь те, что веру в себя позабыли.

Ключи от ада терялись в небесном своде
Они отражались в колодце мечтой о рае,
Чтоб мы продолжали расти, цепляться, и вроде,
Стрелялись лишь те, что отбились от общей стаи

Ключи от бездны лежали в дыре вулкана
Они отражались от неба в колодце - чаше
Чтоб мы продолжали расти в объятьях капкана,
Затем, чтоб стрелялись те, кто умнее и краше.

@темы: поэзия, (с), Саша Бес(т)

---

[Сварливый старый дракон]

Сонет 23

Как тот актер, который, оробев,
Теряет нить давно знакомой роли,
Как тот безумец, что, впадая в гнев,
В избытке сил теряет силу воли, -

Так я молчу, не зная, что сказать,
Не оттого, что сердце охладело.
Нет, на мои уста кладет печать
Моя любовь, которой нет предела.

Так пусть же книга говорит с тобой.
Пускай она, безмолвный мой ходатай,
Идет к тебе с признаньем и мольбой

И справедливой требует расплаты.
Прочтешь ли ты слова любви немой?
Услышишь ли глазами голос мой?

@темы: поэзия, Вильям Шекспир, (с)

---

Кукольный дом

[Кофеиновый маньяк]

Кукольный дом, искусственный свет,
В кукольной жизни беспечно веселой
Кофе на завтрак, чай на обед,
Что знают куклы о жизни тяжелой?

Кукольный взгляд из под кукольных век
Жизнь как игра без сюжета и правил
Кукла - игрушка, не человек
Ты ее взял, поиграл и оставил

Кукла не знает что значит любовь
В кукольном сердце нет места для боли
К ней возвращаешься ты вновь и вновь
Она хороша в своей кукольной роли

Кукольный дом, искусственный свет
В кукольной жизни беспечно веселой
Кофе на завтрак, чай на обед,
Все знают куклы о жизни тяжелой.

@темы: поэзия, (с), Саша Бес(т)

---

[William Gray]

Сядет, бледен и бородат,
И рукава в слезах.
Детка, детка, я не солдат,
Я не держусь в пазах.

Сядет, стащит бронежилет,
Чтобы дышать могла.
Детка, детка, я не жилец,
Тут хрипота и мгла,

Голоса через слой помех,
Красных бегущих строк.
У тебя такой южный смех,
Солнечный говорок.
Ну куда мне до них до всех –
Я никакой игрок.

Сядет, пальцы сомкнет в щепоть,
Будто бы пригрозит,
Поздно, детка, он мой Господь,
Я его реквизит, -

Разбудил и отправил в бой,
Сонную, натощак.
Только б кто-нибудь был с тобой
В день, когда сообщат.

Он шел первым, а я второй,
Но чуть наискосок.
Ну какой из меня герой.
Я дурака кусок.

Он теперь на меня сердит.
Мне надо будет в ад.
Но зачем-то со мной сидит,
Бледен и бородат.

Держит шею, рубаху рвет
Тоненько на бинты.
Очень сильно болит живот.
Очень любимый ты.

Да, по родинкам и бинтам
Встретят нас всех в аду.
Детка, как хорошо, что там
Я тебя не найду.

@темы: поэзия, (с), Вера Полозкова

---

Песнь об осаде Ла-Рошели

[Кофеиновый маньяк]

Генерал! Наши карты -- дерьмо. Я пас.
Север вовсе не здесь, но в Полярном Круге.
И Экватор шире, чем ваш лампас.
Потому что фронт, генерал, на Юге.
На таком расстояньи любой приказ
превращается рацией в буги-вуги.

Генерал! Наши карты -- дерьмо. Я пас.
Север вовсе не здесь, но в Полярном Круге.
И Экватор шире, чем ваш лампас.
Потому что фронт, генерал, на Юге.
На таком расстояньи любой приказ
превращается рацией в буги-вуги.

Генерал! Ералаш перерос в бардак.
Бездорожье не даст подвести резервы
и сменить белье: простыня -- наждак;
это, знаете, действует мне на нервы.
Никогда до сих пор, полагаю, так
не был загажен алтарь Минервы.

Генерал! Мы так долго сидим в грязи,
что король червей загодя ликует,
и кукушка безмолвствует. Упаси,
впрочем, нас услыхать, как она кукует.
Я считаю, надо сказать мерси,
что противник не атакует.

Наши пушки уткнулись стволами вниз,
ядра размякли. Одни горнисты,
трубы свои извлекая из
чехлов, как заядлые онанисты,
драют их сутками так, что вдруг
те исторгают звук.

Офицеры бродят, презрев устав,
в галифе и кителях разной масти.
Рядовые в кустах на сухих местах
предаются друг с другом постыдной страсти,
и краснеет, спуская пунцовый стяг,
наш сержант-холостяк.

___

Генерал! Я сражался всегда, везде,
как бы ни были шансы малы и шатки.
Я не нуждался в другой звезде,
кроме той, что у вас на шапке.
Но теперь я как в сказке о том гвозде:
вбитом в стену, лишенном шляпки.

Генерал! К сожалению, жизнь -- одна.
Чтоб не искать доказательств вящих,
нам придется испить до дна
чашу свою в этих скромных чащах:
жизнь, вероятно, не так длинна,
чтоб откладывать худшее в долгий ящик.

Генерал! Только душам нужны тела.
Души ж, известно, чужды злорадства,
и сюда нас, думаю, завела
не стратегия даже, но жажда братства:
лучше в чужие встревать дела,
коли в своих нам не разобраться.

Генерал! И теперь у меня -- мандраж.
Не пойму, отчего: от стыда ль, от страха ль?
От нехватки дам? Или просто -- блажь?
Не помогает ни врач, ни знахарь.
Оттого, наверно, что повар ваш
не разбирает, где соль, где сахар.

Генерал! Я боюсь, мы зашли в тупик.
Это -- месть пространства косой сажени.
Наши пики ржавеют. Наличье пик --
это еще не залог мишени.
И не двинется тень наша дальше нас
даже в закатный час.

___

Генерал! Вы знаете, я не трус.
Выньте досье, наведите справки.
К пуле я безразличен. Плюс
я не боюсь ни врага, ни ставки.
Пусть мне прилепят бубновый туз
между лопаток -- прошу отставки!

Я не хочу умирать из-за
двух или трех королей, которых
я вообще не видал в глаза
(дело не в шорах, но в пыльных шторах).
Впрочем, и жить за них тоже мне
неохота. Вдвойне.

Генерал! Мне все надоело. Мне
скучен крестовый поход. Мне скучен
вид застывших в моем окне
гор, перелесков, речных излучин.
Плохо, ежели мир вовне
изучен тем, кто внутри измучен.

Генерал! Я не думаю, что ряды
ваши покинув, я их ослаблю.
В этом не будет большой беды:
я не солист, но я чужд ансамблю.
Вынув мундштук из своей дуды,
жгу свой мундир и ломаю саблю.

___

Птиц не видать, но они слышны.
Снайпер, томясь от духовной жажды,
то ли приказ, то ль письмо жены,
сидя на ветке, читает дважды,
и берет от скуки художник наш
пушку на карандаш.

Генерал! Только Время оценит вас,
ваши Канны, флеши, каре, когорты.
В академиях будут впадать в экстаз;
ваши баталии и натюрморты
будут служить расширенью глаз,
взглядов на мир и вообще аорты.

Генерал! Я вам должен сказать, что вы
вроде крылатого льва при входе
в некий подъезд. Ибо вас, увы,
не существует вообще в природе.
Нет, не то чтобы вы мертвы
или же биты -- вас нет в колоде.

Генерал! Пусть меня отдадут под суд!
Я вас хочу ознакомить с делом:
сумма страданий дает абсурд;
пусть же абсурд обладает телом!
И да маячит его сосуд
чем-то черным на чем-то белом.

Генерал, скажу вам еще одно:
Генерал! Я взял вас для рифмы к слову
"умирал" -- что было со мною, но
Бог до конца от зерна полову
не отделил, и сейчас ее
употреблять -- вранье.

___

На пустыре, где в ночи горят
два фонаря и гниют вагоны,
наполовину с себя наряд
сняв шутовской и сорвав погоны,
я застываю, встречая взгляд
камеры Лейц или глаз Горгоны.

Ночь. Мои мысли полны одной
женщиной, чудной внутри и в профиль.
То, что творится сейчас со мной,
ниже небес, но превыше кровель.
То, что творится со мной сейчас,
не оскорбляет вас.

___

Генерал! Вас нету, и речь моя
обращена, как обычно, ныне
в ту пустоту, чьи края -- края
некой обширной, глухой пустыни,
коей на картах, что вы и я
видеть могли, даже нет в помине.

Генерал! Если все-таки вы меня
слышите, значит, пустыня прячет
некий оазис в себе, маня
всадника этим; а всадник, значит,
я; я пришпориваю коня;
конь, генерал, никуда не скачет.

Генерал! Воевавший всегда как лев,
я оставляю пятно на флаге.
Генерал, даже карточный домик -- хлев.
Я пишу вам рапорт, припадаю к фляге.
Для переживших великий блеф
жизнь оставляет клочок бумаги.

Иосиф Бродский

@темы: поэзия, (с), Иосиф Бродский

---

Маленький домик с видом на небо. А в небе - апрель.. (ц)

[Viperidae Crotalus]

«..только никогда, мой брат-чародей,
ты не найдешь себе королевы..»

Вечер снова приходит совершенно бесшумно, точно кот на мягких лапах. То, ради чего стоит ждать целый долгий день – густые, сливовые июльские сумерки, окутывающие сонный сад. Его сад, его «пряничный» домик, цвета нежной карамели с белыми завитушками на фасаде, его ночник в маленьком окошке чердака. Собственник? Возможно. Слишком многое произошло. Потому теперь это его территория и, если надо, он будет бороться за нее до конца.
Он не знал тех, с кого началась его сладкая загородная сказка. Оба его предка (пусть один из них не имеет никакого отношения к этой истории) умерли еще до его рождения. Но это не мешало ему знать ее истоки – кусочки мозаики, которые никогда не сложатся в идеальный пазл.

***
В начале 50-х комитет партии решил выделить кусочек земли прошедшему ужасы войны и тяготы довоенных лет инженеру, писарю и очень исполнительному Николаю Афанасьевичу. Так, один из первопроходцев советской земли обетованной, проделав не слишком долгий путь, задумчиво осматривал шесть соток голой земли то тут, то там зеленеющей жесткими щетками хвощей. Только черный рыхлый квадрат перед глазами, безоблачная синева над головой и более чем скромный капитал. Плюс план постройки. И ни шагу в сторону. По прошествии времени на месте черноземного пустыря нарисовался небольшой зеленый домик, огражденный от узкой улочки зеленым же штакетником. За ним виднелись длинные ряды кустов клубники, огурцов и прочей сельскохозяйственной радости, из которой местами торчали хиленькие тычки саженцев фруктовых деревьев. Внутри домик был одой совковскому гигантизму (или протестом житию в утлых хрущевских коморках): две небольшие комнатки – стекленная веранда, выполняющая по совместительству роль кухни, и жилая спальня поражали никому не нужной высотой потолков. Такой была прихоть старухи-матери, уставшей от тесноты пятиэтажных коммуналок. Королевство, дескать, маловато… В остальном же, что касалось внутреннего убранства, царила истинно советская простота. Старая газовка, стол, печка и пару кроватей – много ли надо рабочему человеку, который приезжает несколько раз в неделю затем, чтоб от электрички и до электрички проковыряться в саду?
Преобразиться из планово-изумрудного в конфетно-бежевый домику №9 по 15й линии на Первых садах было суждено, когда в семье Николая Афанасьевича подрастал шустрый, светловолосый и на удивление умный, в пока еще незапланированном проекте старший, внук. К тому времени тяжбы, связанные с тем, что постройка отличается от чертежа компартии, давно прекратились, жизнь стала повольготнее, а некогда тощенькие яблоньки с каждым годом повышали урожайность рекордными литражами сладкого вина.
В конце 80-х на земли выращенного тридцатью годами каторжного труда и ангельского терпения оазиса под руку с сыном хозяина ступила кудрявая черноволосая женщина. А с началом 90-х по серо-голубым плиткам дорожек весело бегал и хрумал укроп худенький бледнокожий малыш с облачком светлых волосенок, придающих ему сходство с пушистым одуванчиком. Тем, что во множестве рос в вперемешку с остатками дедовского огородничества и клумбами, разбитыми новой хозяйкой.

***
Июльский вечер застал его на диване. Худой, подернутый болезненно-бледным неровным загаром юноша полулежал на изрезанных зеленой машинной текстуре старых диванных подушек. Вряд ли красивый, он внимательно скользил взглядом непомерно больших карих глаз по монитору лэптопа, синеватое мерцание которого только подчеркивало мазки теней, залегших под глазами после нелегкого, не только учебного, года, крупные, будто нарисованные косметическим карандашом веснушки и не привлекательную выразительность лица в целом. Особенно ярким был блик, сосредоточившийся на кончике его «кошачьего», как кто-то однажды улыбнулся, носа. Он серьезно супил широкие прямые брови и прикрывал глаза, вслушиваясь в старые, смешные наушники, подключенные к дешевой китайской магнитоле. Смешной, нескладный. В своих черных, чуть клешеных джинсах и мотоциклетной майке с выцветшим рисунком. В черно-зеленой рубашке в крупную клетку, завязанной на поясе. В тапках на босые, натертые сандалиями, ноги. Делающий все, лишь бы отвлечься. Абстрагироваться, раствориться в себе и стать одним целым с шуршанием листьев за окном, текущей темнотой грядущей грозы, медленным течением своих фантазий. Жалеющий только о том, что жмущийся к нему по ночам комочек тепла, никогда не станет полноправным хозяином его маленького кондитерского королевства.

 Viperidae Crotalus

пикспам

home at the end of the world

@темы: пикспам, (с), проза, авторское, Jk

---

[Der Wolfsmann]

У меня болит душа и немного колени.
Потолок ещё не падает:
cлишком холодно и в общем-то рано
свет мигает, меняется, переползают тени
по мебели и обоям, телевизор читает мантры
за стеной или двумя этажами выше
кто-то курит -
- остро все это слышу в окошко
песни ветра здесь живут уже не на крышах -
много ниже,
у парадной заслушалась кошка,
ветер носится вдоль ночной дороги
зазывает, завывает морозно,
жмётся к людям, что смотрят себе под ноги
я брожу вдоль окна, кошка дремлет -
он всё в трубах воет тревожно .

…я кусаю сухие губы.
тяну пальцы под ткань и снова наоборот -
закатываю рукава - показываюсь перед миром?
Это внутренний тест на возраст
прятаться или нет - не выбор,
а проверка, чьими глазами
смотрю изнутри .
миру сегодня 13 или 23?

а если не сразу понимаю и верю,
вновь шагами комнату меряю

я не знаю значений, но цифры внутри ощущаются органично
что-то вспомнится на слово «первый»,
что-то сложится в давно позабытый номер
и ведь вроде глаза даже помню
но ни голоса, ни звука из имени
после 10 приходят те, кто меня покинули
- в обратную сторону и по кругу - от кого уходил я.
Эта мантра не приносит спокойствия
ни до сотни, ни после
головокружение и больше ведь нихуя

Перед глазами цены, минуты,
страницы особенных книг
и даты
"облака не из сахарной ваты?"

И всё же как-то находится внутри ответ,
сегодня мне двадцать, я стою и смотрю на свет.

@темы: поэзия, Noa

---

[William Gray]

Милый Майкл, ты так светел; но безумие заразно.
Не щадит и тех немногих, что казались так мудры.
Ты велик, но редкий сможет удержаться от соблазна,
Бросить радостный булыжник в начинателя игры.

Очень скоро твоё слово ничего не будет весить;
Так, боюсь, бывает с каждой из прижизненных икон.
Ты ведь не перекричишь их; и тебя уже лет десять
Как должно не быть на свете.
Неприятно, но закон.
Что такое бог в отставке? Всех давно уже распяли.
Все разъехались по небу, разошлись на горний зов;
Очень страшно не дождаться той одной фанатской пули,
Рокового передоза, неисправных тормозов.

Это всё, что нужно людям, чтоб сказали "аллилуйя!",
Чтоб раскаялись, прозрели и зажгли бы алтари.
Чтоб толпа сказала: "Майкл, вот теперь тебя люблю я",
Чтобы мир шептался скорбно о тебе недели три;

Милый Майкл, это участь всех, кто Богом поцелован,
Золотой венец пиара, шапка первой полосы.
А пока ты жив - ты жертва, пожилой печальный клоун:
Тыкать пальцами, кривиться, морщить глупые носы.

Ну, ходи в очках да космах, при своих сердечных спазмах;
Каково быть старой куклой? Дети делаются злей.
И с какого-то момента поднимают - только на смех;
Время закругляться, Майкл, человек и мавзолей.

Это, знаешь ли, последний и решающий экзамен;
Лакмус; тест на профпригодность;
главный одиночный бой.
У тебя ещё есть время что-то сделать с тормозами.
И тогда я буду первой, кто заплачет над тобой.

@темы: поэзия, (с), Вера Полозкова

---

[Сварливый старый дракон]

Нет, бил барабан перед смутным полком,
Когда мы вождя хоронили:
То зубы царёвы над мертвым певцом
Почетную дробь выводили.

Такой уж почет, что ближайшим друзьям —
Нет места. В изглавьи, в изножьи,
И справа, и слева — ручищи по швам —
Жандармские груди и рожи.

Не диво ли — и на тишайшем из лож
Пребыть поднадзорным мальчишкой?
На что-то, на что-то, на что-то похож
Почет сей, почетно — да слишком!

Гляди, мол, страна, как, молве вопреки,
Монарх о поэте печется!
Почетно — почетно — почетно — архи-
почетно, — почетно — до черту!

Кого ж это так — точно воры вора
Пристреленного — выносили?
Изменника? Нет. С проходного двора —
Умнейшего мужа России.

19 июля 1931
Медон

@темы: поэзия, (с), Марина Цветаева