Такий він весь тонкий, голубокровий, інтелектуальній, лінивий і йобнутий (с)
Я — старенький, молью побитый жилет,
Что мама связала под цвет твоих глаз.
Когда-то я был тебе в самый раз,
Теперь уже нет.
Я — белый кораблик, что в вешний ручей
Был на воду спущен твоею рукой.
Я плыл по теченью и был только твой,
Сегодня — ничей.
Я — тот лопоухий бездомный щенок,
Которого ты прикормил во дворе
И даже хотел поселить в конуре,
Но так и не смог.
Истлеет, порвется крученая нить,
Бумага размокнет, осядет на дно,
Щенок одичает и вырастет — но
Кого в том винить?
Я взглядом тебя провожаю. Шагай
Смелей без оглядки в свой солнечный край,
Где новые лица и новые судьбы,
Где смерти и старости нет и не будет,
Где то, что казалость живым и прекрасным,
Становится мелким, смешным и напрасным.
Но если бы ты предложил: «Выбирай»,
Я снова с тобой бы прошел этот круг.
Я был твоей лучшей игрушкой, мой друг.
Ни веры, ни памяти не обещай,
Будь счастлив. Прощай.
Что мама связала под цвет твоих глаз.
Когда-то я был тебе в самый раз,
Теперь уже нет.
Я — белый кораблик, что в вешний ручей
Был на воду спущен твоею рукой.
Я плыл по теченью и был только твой,
Сегодня — ничей.
Я — тот лопоухий бездомный щенок,
Которого ты прикормил во дворе
И даже хотел поселить в конуре,
Но так и не смог.
Истлеет, порвется крученая нить,
Бумага размокнет, осядет на дно,
Щенок одичает и вырастет — но
Кого в том винить?
Я взглядом тебя провожаю. Шагай
Смелей без оглядки в свой солнечный край,
Где новые лица и новые судьбы,
Где смерти и старости нет и не будет,
Где то, что казалость живым и прекрасным,
Становится мелким, смешным и напрасным.
Но если бы ты предложил: «Выбирай»,
Я снова с тобой бы прошел этот круг.
Я был твоей лучшей игрушкой, мой друг.
Ни веры, ни памяти не обещай,
Будь счастлив. Прощай.