Такий він весь тонкий, голубокровий, інтелектуальній, лінивий і йобнутий (с)
Кончается все, что было в "счастливом списке":
Брат сдается на откуп ревнивому Сатане,
Друг сдается на откуп ЛСД и дрянному виски.
Мир постепенно сгорает в свечном огне.
У машины гнилые сиденья и ржавые диски.
Друг, нависая, шепчет: "Иди ко мне" -
И некому больше кинуть в него камней.
Ангел с обломками крыльев - без них, практически.
Момент, как ни глянь, критический.
В этом лагере есть четыре парашютистки,
И все они курят разнообразнейшую траву.
Постепенно у Дина кончается даже виски,
И вот тогда он видит все наяву.
Перед его лицом - огромные женские сиськи.
"Скажи, что я умер. Я не переживу." -
Но все же приходится. Жизни летят в трубу,
Да что там в трубу - все давно летит к ебеням.
"Только Кас еще слышит и как-то понимает меня."
Дин смотрит в глаза обкуренные, большие,
Со зрачками размером с наполовину осушенный Байкал.
Взгляд немного не в фокусе: глаза раскрываются шире,
Кто-то из них сбивает ногой бокал.
Эти руки, что так недавно его душили,
Прижимаются под рубашкой к его бокам.
Дин понимает, что совсем не того искал,
Но это - действительно, правильно, не фальшиво.
Давешние груди уходят из его памяти.
Вместо них в его душу забираются чьи-то пальцы.
Дин чувствует запах... алкоголя и возбуждения.
Глаз больше не видно? Потеря невелика.
Те, кто младше шестнадцати, не допускаются до вождения.
Дин до него себя не допустил бы тоже... пока.
А тело слабеет - так это от наслаждения,
А инструкции - просто защита "от дурака".
Рот зажимает теплая большая рука,
Но вместо любви он чувствует отчуждение.
Виски уходит из его черепушки волнами.
Он вспоминает все понемногу с болью,
Но не просит ни продолжать, ни тем паче остановиться.
Разницы нет, а если нет - то какая разница?
Кончая, Дин видит самые разные лица.
Но только одно действительно ему нравится.
Шея негромко щелкает. Мир кружится.
Его ангел сползает вниз по стене со стоном.
Позвонки, разломившись, пытаются обнажиться.
Но нельзя починить того, кто настолько сломан.
Впрочем, никто особенно не пытается.
Все уходят в себя, большинство из них - умирая.
Разницы нет.
А если нет - то какая разница?
На конечной станции не будет дороги к Раю.
Максимум - ты превратишься в ничто, сгорая.
Минимум - будешь в чьем-то "счастливом списке"
И непременно закончишься, будь уверен.
Все справедливо,
как водится,
в высшей мере.
Брат сдается на откуп ревнивому Сатане,
Друг сдается на откуп ЛСД и дрянному виски.
Мир постепенно сгорает в свечном огне.
У машины гнилые сиденья и ржавые диски.
Друг, нависая, шепчет: "Иди ко мне" -
И некому больше кинуть в него камней.
Ангел с обломками крыльев - без них, практически.
Момент, как ни глянь, критический.
В этом лагере есть четыре парашютистки,
И все они курят разнообразнейшую траву.
Постепенно у Дина кончается даже виски,
И вот тогда он видит все наяву.
Перед его лицом - огромные женские сиськи.
"Скажи, что я умер. Я не переживу." -
Но все же приходится. Жизни летят в трубу,
Да что там в трубу - все давно летит к ебеням.
"Только Кас еще слышит и как-то понимает меня."
Дин смотрит в глаза обкуренные, большие,
Со зрачками размером с наполовину осушенный Байкал.
Взгляд немного не в фокусе: глаза раскрываются шире,
Кто-то из них сбивает ногой бокал.
Эти руки, что так недавно его душили,
Прижимаются под рубашкой к его бокам.
Дин понимает, что совсем не того искал,
Но это - действительно, правильно, не фальшиво.
Давешние груди уходят из его памяти.
Вместо них в его душу забираются чьи-то пальцы.
Дин чувствует запах... алкоголя и возбуждения.
Глаз больше не видно? Потеря невелика.
Те, кто младше шестнадцати, не допускаются до вождения.
Дин до него себя не допустил бы тоже... пока.
А тело слабеет - так это от наслаждения,
А инструкции - просто защита "от дурака".
Рот зажимает теплая большая рука,
Но вместо любви он чувствует отчуждение.
Виски уходит из его черепушки волнами.
Он вспоминает все понемногу с болью,
Но не просит ни продолжать, ни тем паче остановиться.
Разницы нет, а если нет - то какая разница?
Кончая, Дин видит самые разные лица.
Но только одно действительно ему нравится.
Шея негромко щелкает. Мир кружится.
Его ангел сползает вниз по стене со стоном.
Позвонки, разломившись, пытаются обнажиться.
Но нельзя починить того, кто настолько сломан.
Впрочем, никто особенно не пытается.
Все уходят в себя, большинство из них - умирая.
Разницы нет.
А если нет - то какая разница?
На конечной станции не будет дороги к Раю.
Максимум - ты превратишься в ничто, сгорая.
Минимум - будешь в чьем-то "счастливом списке"
И непременно закончишься, будь уверен.
Все справедливо,
как водится,
в высшей мере.